Wednesday, December 20, 2017

Арсений Рогинский (1946-2017), по памяти

Знаком я был с Сеней Рогинским с юношеских лет (познакомил Гарик Суперфин). Мы - ровесники, и в 1960-е годы было много забавных историй, похождений - жили не тужили... В 1971 г. я уехал в Америку. Кое-какие вести о его судьбе до меня доходили, как и то, что его арестовали фактически за его исследовательскую работу о репрессиях в СССР.  Освободили Сеню в 1985 г. Он отсидел четыре года, полный срок, от звонка до звонка. 



Мой первый день в Москве после семнадцати лет в Америке. Начало сентября 1988 года. Лечу по Тверской . Напротив памятника Пушкину (Пушкин лукаво клонит голову) кучка молодежи, а рядом - еще одна кучка молодежи - в форме ОМОН. Я остановил такси и выскочил на тротуар. Билось сердце по старой провозащитной традиции от вида молодежи и самодельных плакатов. Они собирали подписи и деньги в поддержку Мемориала, который тогда еще не имел определенного статуса. Стычки с ОМОНом не произошло, я что-то подписал и дал денег. В возбуждении от непривычки видеть такое в Москве - в 1971 нас бы всех давно замели - поговорил с демонстрантами, поделился моим нехитрым опытом, услыхал от них имя Рогинского, других старых друзей, и защемило сердце. Я уезжал в глубокий застой, а тут всё бурлило - о, как помчалась кляча история!

Увиделись мы с Сеней вскоре после этого на квартире историка Никиты Охотина и лингвиста Анютой Поливановой, старой моей подруги. Я им описал мое приключение на Пушкинской. Они знали этих ребят по именам, и мы хорошо посмеялись. Сеня с Никитой тогда во всю разворачивали Мемориал. С тех пор виделись почти каждый раз, когда оба были в Москве, а я тогда бывал часто.


Сейчас мне все время вспоминается вечер в 1992 году. Мы с Сеней и Никитой на квартире Никиты Охотина на Плющихе. Сеня с Никитой тогда готовили материалы для судебного процесса над КПССМы что-то попивали, чем-то закусывали на кухне. Дело, вроде, обычное, но тут дух захватывало от сознания неповторимости момента. Казалось, шел суд истории, и мы в первом ряду. 

Я рассказывал о том, как провел несколько дней в Кремле, журналистом, на последнем съезде КПСС, а через год, в августе после переворота - там же, среди союзного начальства, когда они обсуждали, что делать с коммунистами и партийной собственностью... Ни до того. ни после я уже не видал такого скопления членов КПСС. Но у Сени с Никитой дела были поинтересней! 

Сеня был прирожденный рассказчик. Окутанный облаком табачного дыма -- голосом из неопалимой купины -- он вещал взахлеб, на какие хитрые ходы ему приходилось пускаться, чтобы получить доступ к документам. Показывал копии бумаг, которые тогда еще казались немыслимыми.

У меня осталась где-то парочка шедевров, один из них о воронах-шпионах в Псковской (?) области, другой - с просьбой добрать еще тыщёнок по "первой категории"сверх разнарядки, т.е., расстрелять, и с резолюцией от усатого - "согласен".  До сих пор холодеет кровь.

Суд над КПСС, как известно, не состоялся, начиналась эпоха разочарования (и выживания), но в отличие от "разочаровавшихся", Сеня не остановился, не ушел "в подполье", а все свои силы бросил на Мемориал, его детище, к которому, хочется верить, не зарастет народная тропа (опять Пушкин)... 

Благодаря Сене Рогинскому, гражданам России живется лучше, их  историческое сознание, просветленное Мемориалом, теперь на их собственной совести, а совесть эта, если не чище, то, по крайней мере, здоровее, отзывчивей. 

Я горжусь, что мне выпало знать Сеню. Я был и остаюсь современником Арсения Рогинского.

Беркли. 20 дек., 2017



No comments:

Post a Comment